– Нет, что ты! Но нянечкам постоянно деньги давала.

– А Елене Борисовне?

– О-о… Да ей я бы все деньги отдала! – горячо воскликнула Даша. – Всё, что получила за дачу, перевязала бы ленточкой и вручила. Но Елена Борисовна подарки не принимает. Ей только букет подарила, когда ты выписывался. Ты видел.

То был не букет, а букетище! И стоил он четверть Дашиной зарплаты.

– А ещё ведь на еду надо, – вздохнула сестра. Вроде и не хотела жаловаться, но остановиться уже не могла. – За квартиру нашу гигантскую платить – в трубу вылетишь… А сколько эвакуатору отдала, чтобы машину отвезти в гараж! Остатки денег истратила на погашение кредита. Я же тебе говорила про кредит. В общем, как-то так… Короче, сейчас мы в пролёте. Денег нет совсем. А после суда ещё и Репникову будем долг выплачивать.

– Завтра выхожу на работу, – объявил Андрей.

– Ты с ума сошёл! – ахнула сестра. – Не вздумай! Тебе нельзя! Ты на постельном режиме! Елена Борисовна сказала сидеть дома.

– Елена Борисовна, – нежно повторил Андрей. – Елена Борисовна… Мало ли, что она сказала! Да я сдохну от безделья. Ты будешь надрываться на двух работах – днём в «Полинэксе», ночью у компа, а я – на диване лежать? Тебя же тошнит от этих курсовых!

– Ну и что? Нормальная подработка. Не надо так бурно реагировать. Я же не на панель иду.

– Вот ещё! – вспыхнул Андрей. – Значит, так. Эту курсовую дописывай, – он кивнул на экран компьютера, – а за новую не берись.

– Не командуй!

– Буду.

Глава 18

Рабочий день выдался напряжённым – конец года, отчёты, подведение итогов, подготовка к международной выставке. Даше и Люсе даже было некогда перекинуться словечком. Пока одна сидела у компьютера, другая убегала в цех по производству автохимии. Потом Люся мчалась в бухгалтерию, а Даша, надев очки и натянув резиновые перчатки, усаживалась к пробиркам…

И теперь девушки мёрзли на автобусной остановке, не в силах расстаться, Люся даже пропустила маршрутку. Вокруг извилистой тропинки на подступах к остановке возвышались сугробы, на обочинах дороги громоздились сдвинутые трактором комковатые кучи снега. На веточках чёрной ивы качались пунцовые снегири, щёки у девушек были такого же цвета. После шести вечера уже совсем стемнело, но под фонарями густой сумрак расступался – так раздвигается в стороны бархатный театральный занавес – уступая место снежному сиянию. Серебристая пыль играла и переливалась в свете фонарей.

– Как ты думаешь, Павел вынашивает в отношении меня какие-то определённые планы? Или все его действия можно трактовать как проявление дружеской симпатии, как свидетельство его доброго нрава и широты души? – задумчиво спросила Дарья.

Подруга посмотрела на неё с жалостью. Люся никогда не понимала, к чему это нагромождение слов? Сказала бы проще: «Чего этот чувак ко мне клеится?»

– Ясное дело, – простучала зубами Люся. – Трахнуться хочет. – Она окоченела и не могла стоять ровно, подпрыгивала, пританцовывала.

– Всего-то? – удивилась Даша. – И ради этого такие энергозатраты? – Она уже рассказала подруге о вчерашнем визите Калинина, о кукольной мебели, сделанной на заказ.

– А разве овчинка не стоит выделки? Или ты и без его ухаживаний согласилась бы?

– Конечно нет, – пожала плечами Даша.

– Вот он и прыгает вокруг тебя, старается. Видит, какая ты принцесса-недотрога. А знаешь что? Наверное, мужик созрел для того, чтобы завести любовницу. Заведёт – и станет совсем крутым. Прибыльная фирма. Жена – натуральная блондинка. Детки – прелесть. Любовница – и вовсе глаз не оторвать, красавица.

Даша с грустью подумала о том, что Люся недалека от истины. Единственной вакантной женской ролью в Пашином спектакле жизни была роль любовницы. Но ни при каких обстоятельствах Даша не согласилась бы стать чьей-то любовницей.

– Моя маршрутка! – объявила Люся.

– Подожди, минут через пятнадцать должны Андрей с Данилой подъехать.

– Через пятнадцать минут я уже околею. Тем более вам в другую сторону – зачем из-за меня крюк делать? Да ладно, так доеду, не привыкать!

И Люся, помахав на прощанье рукой, внедрилась вместе с тремя другими пассажирами в маршрутку.

…Вместо синего «мерседеса» Данилы у остановки притормозил чёрный «порш». Он замер точь-в-точь около Даши. Тонированное стекло правой дверцы плавно съехало вниз, и показалась симпатичная физиономия Заевского.

– Здравствуйте, Дарья Николаевна! Давайте мы вас подвезём!

В глубине салона мерцало бледное одутловатое лицо Репникова – и он тоже зазывал девушку внутрь машины.

Даша отрицательно покачала головой.

– Да вы же совсем замёрзли!

– Спасибо за приглашение, но я как-нибудь сама доберусь, – ледяным тоном процедила Дарья.

Сзади подъехала очередная маршрутка, потом ещё одна, следом подтянулся троллейбус… Все начали нетерпеливо сигналить, выжидая, когда владелец чёрного «порша» освободит захваченную территорию.

– Какая же вы несговорчивая, Дарья Николаевна! – игриво улыбнулся Заевский. На его щёках вспыхнули очаровательные ямочки.

– Вам повестку в суд ещё не прислали? – спросил Репников. Позади нарастал возмущённый гул. Очередь из транспортных средств негодовала, пассажиры на остановке – тоже. – Должна по почте прийти.

– Значит, придёт, – равнодушно ответила Даша.

– Поехали, поехали, – поторопил Заевский друга. – До свиданья, Дарья Николаевна!

…Данила и Андрей, как и обещали, появились через пятнадцать минут. К этому моменту Дашу можно было продавать в супермаркете в отделе продуктов глубокой заморозки. Она даже моргать не могла – так сильно замёрзла. Но это только снаружи. А внутри всё кипело и клокотало, как раскалённая лава в жерле вулкана. Сегодня Репников опять был на другой машине! И снова – на дорогой, купленной конечно же за огромные деньги! Сколько их у него?

А они с братом скоро превратятся в карманных рабов Репникова. Будут гнуть спину, отрабатывая долг. Три её годовых зарплаты!

«Чтоб он подавился, бледный хмырь!» – зло подумала Даша.

Теперь Андрей с самого утра до поздней ночи пропадал в автосервисе и гараже. Каждый день, собирая труженика в путь, Дарья убивалась так, словно отправляла его на войну.

– Постельный режим! – со слезами в голосе напоминала она. И представляла, как её малыша толкают и давят в переполненном автобусе. А у него швы! Потом он вкалывает в цехе, ныряет под машину, лезет в капот, тысячу раз приседает, наклоняется, скрючивается, вытягивается – разве ему можно выполнять все эти движения? Наверняка перетаскивает с места на место какие-нибудь агрегаты и детали весом в тонну. Но ведь врач запретила ему поднимать тяжести!

– Позвоню Елене Борисовне и пожалуюсь на твоё поведение! – угрожающе предупредила сестра.

Андрей поцеловал её в макушку.

– Звони.

Даша конечно же не позвонила. Она не рискнула отрывать от дел занятого хирурга. Она понимала, что для прекрасной Снежной Королевы они с братом уже отодвинулись в прошлое, а сейчас врач поглощена заботами о новых пациентах…

Но как же повлиять на брата?

– Успокойся, паникёрша, – сказала Люся. – Не мешай парню становиться мужиком. Самый главный шаг на этом пути – почувствовать ответственность.

– Вот именно! В его положении крайне безответственно так себя вести! Ему и на улицу-то выходить нельзя, он должен лежать, восстанавливаться.

– Он быстрее восстановится, если будет заниматься любимым делом. Он умрёт от тоски в четырёх стенах. Кроме того, вам нужны деньги. Думаешь, ему легко жить с мыслью, что он втравил вас в эту историю и взвалил на тебя столько забот? Конечно, он испытывает вину и не может прохлаждаться, пока ты вкалываешь, как бобик.

Даша увидела перед собой просторный зал средневекового замка – холодный каменный пол, тяжёлая мебель из тёмного дерева, узкие окна-бойницы. Посреди зала рыцарь, его широкая грудь перетянута повязкой, сквозь ткань проступают пятна крови… Невзирая на раны, рыцарь облачается в блестящие доспехи, кольчуга звенит, она облегает его крепкую фигуру. Рыцарь поднимает тяжёлый меч, крепко сжимает его в руке. Внизу, во дворе замка, ждёт, всхрапывая и нетерпеливо натягивая узду, боевой конь… В путь, в путь, впереди – славное сражение!..